|
РАССКАЗЫ НА БУКВУ...
30 слов на 30 букв
Винг и Вильгельм
Волшебный ветер
Вскользь
Всему - время
Дезертир
Два дракона
Зимний Звенигород
Надежда в ночи
Одушевленные облака
Полное переселение
Перчатка португальца
Простая пеликанская правда о простоватом Петрухе и прелестной принцессе Пенелопе
Поэма на П
Помидор, Патиссон и Петрушка
Про полковника, полицейских, поручика, перевыполнение плана по поимке преступников, пресечению преступлению.
Полтергейст Пивз
Попытка - почти пытка
Предзимний пейзаж
Рывок
Стихотворение "Солнце Салема сядет...
Смена столетий
Стихотворение "Сверчок"
Самый сказочный сон
Сказание о Слайзерине
Странник
Алое...
Белое...
Вишневая горечь далеко...
Естественно, ёрничаю: жаль!
----
...Звон?.. Искры?..
...Йоменри?!..
Колчан! Лук!
Марево ночи опасно... Пусть!
Рассветные сны тревожней, учти.
Финал...
Храните Цитадель, чародеи!
Шаги. Щурюсь: эхо - юркое...
Ярое...
К началу
Винг и Вильгельм
В воскресенье Винг вдруг встретил Вильгельма I. Вильгельм важно вышагивал, высматривая вот-вот высаженные вязы.
- Ваше величество, - вопросил Винг, - вы верите в волшебников?
- Видите, Винг, - внимательно взглянул Вильгельм, - все вероятно во вселенной. Вы волшебник?
- Волшебник.
- Вам, Винг, вероятно важно видеть в волшебниках величие?
- Возможно.
- Вы вырастете, возмужаете, возникнут великие возможности.
- Время, время…
- Вздор! Важно верить. Время – вещь верная. Взбодритесь! Вы ведь волшебник!
- Ваше величество, - важно вмешался Винг, - воочию вижу великого властителя! Вы вернули веру вашему вассалу! Возьмёте Винга в Версаль?
- Вполне возможно. Винг вырастет великим - возьму в Версаль. Властителям важны верные вассалы. Вечно верноподданных выманивают враги!
Винг внимательно взглянул во взор Вильгельма. Властелин выглядел взбешенным, вспоминая вражеских вербовщиков. Винить верноподданных Вильгельм все-таки воздерживался – временное вытеснение валюты в высокоразвитое военное вооружение вынудило вассалов вцепиться во вражеские взятки.
Винг вздохнул, вспоминая важность валюты, вложенной в войну. Виновность Вильгельма выглядела вздорным враньём, верность вассалов – возмутительной выгодой.
- Видишь, Винг, - взмолился властитель, - вассалы всегда внемлют валюте!
- Вы, владелец великолепного Версаля, верите во вражескую взаимопомощь?
- Владелец Версаля во власти вендетты врага.
- Верьте, внешнеполитическое враньё вернет вам верноподданных.
- Верю, Винг, - Вильгельм вскользь взглянул в ветки вязов, - вот вырастешь, выучишься, возглавишь внешнеполитическое ведомство.
- Ваше величество, вы впрямь великодушны! – воскликнул взволнованно Винг.
- Власти важны верные волшебники, - возразил Вильгельм.
Вечер вползал в вязы. Вильгельм вернулся в Версаль, Винг в волшебные ворота Волдеморта.
Внимание! Возможно, все вымысел.
К началу
В великую восточную страну в век войн, варваров и ворожей влажным весенним вечером властно ворвался волшебный ветер. Вихрь взял и вскинул в воздух все вещи, вырвал ветви, взворошил валежник. Вихрь ворочал валуны, валил вековые деревья. Ветер выл, волки вторили ветру. Воры воровали вещи. Вороны вились в воздухе вокруг взломанных ветвей, варвары вопили: «Всё! Все валите вон! Волшебный Ветер Вий восстал!»
Все валом валили вон.
… Ворожея Вейла в ветхом ведьминском вигваме варила волшебное варево. Вейла ворошила веточки вербены, взвешивала ворсинки выдры, вязала веники из вербы. Вейла взяла восемь волчьих волосков, восемнадцать виноградинок, восемьдесят волшебных веснушек, вывалив все в воду. Вода вскипала. Волшебное варево вот-вот выйдет!
Вдруг взвыл волшебный ветер в вигваме Вейлы. Взлетели вверх веточки вербены, васильковые венки, вербовые веники. Но варево варилось. Ведьма Вейла взяла веревку, вскинула веревку в воздух, возопив: «Волшебный ветер Вий! Вот ведь встреча! Восемь веков ведьма верила: Вий вернется... Вий вернулся!»
Веки Вийя вздрогнули. Ветер взволнованно вздохнул. Весна! Влюбленный в ворожею Вейлу, волшебный ветер Вий взял висящий в воздухе васильковый венок, возложив венок Вейле на волосы. Возмущенная Вейла велела Вию вернуть вещи в великой восточной стране, возродить варварски вырванные ветви, восстановить ведьмин вигвам. Виноватый Вий вернулся в воздух, возвратил вещи, возродил ветви, восстановил вигвам. Волшебный ветер верил: «Вейла влюбится в Вия. Ветер Вий и ворожея Вейла венчаются в вихре венского вальса. Все в восхищении!»
Ворожея Вейла веселилась: Вий восстановил все, вернул, возродил. Ведьмино варево вышло вкусным и волшебным. Вейла выплеснула варево в воздух. Вий взвыл и вихрем вылетел вон из восточных ворот великой восточной страны…
Вот и все! Вагонами возвращались варвары, воины, ворожеи, вампиры, великаны. В вигвамах восстановился вековой порядок. Все веселились, восхищаясь ведьмой Вейлой. Визит великого ветра Вийя выветрился из памяти.
К началу
Вскользь
Выцветшие вязы.
Ветхие ветлы.
Вешние вишни...
Видишь – высоки?
Вихрится ветер времени... Водевиль – вырос в вендетту!
Верните веру, вы, вершители!
-----
Ветки вербы – вянущий венок...
Вьюнок – вовсе выгорел...
Выпи вымирают...
Вот взлечу ввысь вороном – вызову воду вмиг!
...Вскрики впотьмах.
Выжлятник, выжига волостная, верь ведьме!
Вороти войско, воевода!
Всадник, вспомни ветреную веснушчатую ворожею! Взвесь все. Вызволи... Выпусти...
...Вороги – вспять!
Выжила... Вымолила...
Ворчит впросонках волчица-вещунья.
Вспыхивает всевластная вечность. Вяло?.. Вранье!
Вглядись: вот-вот всколыхнутся волны.
Вспыхнет восход.
Воскреснет вся вселенная!
-----
...Венеция...
...Вена...
...Верона...
...Валенсия...
...Вехи.
Воспоминания вьются вереницей витражей.
Вертись, веретено!
Ворошу ветхозаветное.
Ворожу весну.
...Вновь выговаривать водяным, выгораживать вампиров, выхаживать вурдалаков... Ведунья ведь!
Вынесу. Выстою.
Выплачу...
К началу
Всему - время
Ветерок ворошит ваши волосы. Взгляд выдает вас. Воспоминания вынуждают вернуться во времена весенних выгоревших вечеров.
Весна. Ветер в вольном восторге взъерошивает ветки вербы, вдыхая в воздух волшебную влагу. Все возрождается вновь.
Васильковый венок, вплетенный в волосы, волнующе ворожит. Вы великолепны! Вам восемнадцать! Все впереди: восторг, волнения, влюбленность. Вот... Вот! Вы влюблены. Влюблены всегда, во все. Вокруг ваше время. Впереди ваша вечность. Все в вашей власти. Все вам: всплеск вздымающихся волн, вытесанные вершины-великаны, воспламеняющиеся взрывы вулканов, вечный водоворот времени! Воспользуйтесь. Вы вольны выбирать.
Впрочем...
Вечереет. Вы веселая, возбужденная встречаете вечер восторженными вскриками. Волчьим воем ветер вторит вам. Возмущенные вороны взмывают ввысь.
Вот. Вслушайтесь: вдали всплеск волн, вода, вымывающая, вытирающая ваши воспоминания.
Впрочем, вечная вереница времени вскоре вновь вернет вам воспоминания. Воспоминания всегда возвращаются. Время - водоворот. Вспомнив, вы встревожитесь, всплакнете, взяв выцветший васильковый венок. Вопросительно взглянете: "Возможно, все вновь впереди?" Возможно, ваш вопрос вечен.
Веками ведуны, волшебники, ведьмы выпытывали властелина времени. Веками вопрошали, веками верили! Впереди века...
Вынести, вытерпеть, выстрадать - вот ваша возможность выжить! Верьте, вам воздастся!
Волнуетесь? Выпейте верескового вина. Вылечитесь.
Выбросьте вопросы. Всему - время. Всем - выбор.
К началу
Дезертир
Дошла до дивана, дремлю. Довольно… Деятельность давно досадила… Диву даёшься: другие довольные, дружно дорабатывают домашки, думают. Двоечники дерзко дублируют…
Душно.
Дёргается дубовая дверь.
- Дайте дорогу! Дайте дорогу!
До диванов добирается двенадцатилетний детина Джейкоб Дилан. Деловито, драматично докладывает:
- Дорогие друзья! Джентльмены! Драгоценные дамы! Домашние, дикие, деды, дебютанты, двоечники, деспоты, добродетели! Довольно делать домки! Довольно добывать десятки! Дьявольски достало-о! Достаточно-о! Давайте драться, дурачиться, дразниться! Договорились? Даёшь демократию!!!
Демагог…
Душу давит досада. Дрожу:
- Деградировать?! Дудки!!!
Другие добавляют:
- Драться?! Дурачиться?! Думаешь, допустимо?! Дезертир!
- Дебошир!
- Дурак!
Джейкоб, дрожа, донимает:
- Дикари! Должны давно додуматься: дисциплина – дело дурное, древнее, доисторическое…
Доигрался. Допрыгался.
Добиваем дружно:
- Долой дезертирство!!! Долой! Долой дезертирство! Долой!!!
Дипломники:
- Даёшь доверие директора!
Дилан давно далеко…
Да, долой дрёму.
Делаю домашку!
К началу
Два дракона с двумя детенышами двигались по долине в сторону Дымных Скал – до вечера второго дня должны были добраться. Мелкий дождь, словно дробь, долбил по чешуе драконов. В долине не было деревьев, и драконы мокли под дождем. Долететь до Скал они не могли – детеныши драконов еще не доросли до полетов.
Двигались медленно – долина была вся в «дырах», и детеныши долго их обходили.
Давно длился день, но дождь долбил по земле и драконам, делая дорогу скользкой, что добавляло драконам долю трудностей. Но драконы, даже не думая о долбящем дожде, двигались дотемна, пока не достигли Драконьей Горы . Драконы часто дежурили на двух длинных выступах, наблюдая за долиной, до которой довольно часто добирались дикари в поисках драконьих детенышей – добывая кровь дракончиков для закалки двуручных мечей...
На другой день дождевые тучи рассеялись. Над долиной дрожала дымка, и доносился запах дыма. На далеком горизонте, в дыму, виднелись Дымные Скалы, до которых предстояло добираться целый день.
Детеныши драконов, утомленные прошедшим дождем, дико носились по долине, догоняя друг друга, добегая до дыр в земле.
Добежав до дыры, от которой шел дым, думая, что там что-то должно догорать, они доверчиво и дружно заглянули в дыру. Увидев нечто страшное, начали дрожать… Из дыры с диким ревом, почуяв добычу – детенышей драконов, вырвался Древний дракон. Другие два дракона, давно догадавшиеся, что в дымящей дыре должно быть дремал дракон, долетели до детенышей, закрывая их от Древнего дракона, который был длиннее в два раза других драконов.
Началась драка: двое старших драконов против одного Древнего. Детеныши драконов добрались до укрытия и затаились. Драка длилась долго, но старшим драконам, действовавшим дружно, удалось одолеть Древнего дракона. Старшие драконы вдвоем дали достойный отпор Древнему дракону, но добить они его не смогли: дракон достался мудрый – он исчез.
Драка закончилась, драконы долетели до детенышей и снова двинулись по долине к уже не таким далеким Дымным горам.
Дорога была длинной, но драконы к вечеру добрели до Дымных гор, где они должны были делать себе дом.
К началу
Зимний Звенигород
Зимний Звенигород — завораживающее зрелище! Зеркало замерзшего затона —замечательная засада. Злющие звери, завтракающие зайцами, знают: здесь зайцев, зайчих, зайчат — завались! Зато зайцы знают: злющих зверей запросто запутать, загнав за забор за затоном, затем — завернув за запруду… Забавно — злющие звери, задыхаясь, забывают, зачем зайцы землю звенигородскую заселяют!
Звенигородский заяц зевнул, звонко звякнув заостренными зубами, задумался… Задача — завтра зайчатам, зайчихе-зазнобе завтракать. Зверобоем? Зверобой закончился. Зерном? Зерно закончилось. Значит, зрелой зеленью? Зелень закончилась…
Зарделось за затоном зарево, зашевелился злющий зверь, завыл, заскрежетал зубами. Заволновался, загрустил заяц — значит, за запруду зигзагами злющего зверя заново запутывать!.. Заколыхался заячий зад, зигзагами запрыгал за затон. Злющий зверь – за зайцем… Загнал заяц зверя, задыхается замученный зверь. Затем задумался: зачем завтракать зайцами? Зачем завтракать зажиревшими зайчихами, зайчатами? Зайцев замечательно заменит зелень! Звенигородская зелень значительно заострит звериные зубы… Значит, зелень!
Запасы заготовленной зверем зелени значительны — заполнили закрома злющего зверя. Заумный заяц затрусил за зверем закоулками. Завидев закрома, заглянул за занавески, заценил: здоровская зелень! Затем запрыгнул, запихал зелень за загривок, заулыбался: здоровый завтрак завтра зайчиха-зазноба зайчатам закатит! Захотел заяц злющего зверя зазвать завтракать: зачем зверям злиться?..
Застукав зайца, забравшего зелень, зверь заделался злющим, зарычал… Заяц заулыбался:
— Здравствуйте! Зовём завтракать зеленью!
Злющий зверь зарычал:
— Замечательно! За завтраком замечательно заесть зайца зеленью!
— Зачем зайца? — затараторил заяц. — Забудем заморочки! Забудем злость, зависть… Заделаем Звенигород зоной зверей, заготавливающих зелень, запивающих зелень зверобойным зельем, закусывающих зелье зеленью… Здравствуй, Звенигород —зона «зеленых»!
— Здравствуй, — заулыбался злющий зверь, — знай: звенигородские звери — знаменитые заготовители зелени, зато зверобои Звенигорода замечательно зарабатывают «зеленью»!..
К началу
Надежда в ночи
Ночь началась и несла непонятное неспокойствие.
Ничего необычного не наблюдалось, но неуверенность, наоборот, невероятно нарастала.
Нервы напряжены, ноги несут в неизвестном направлении.
Неведомые никому напевы нанизываются на нить, небо нависает над нашим небоскребом, напоминая неподъемную ношу.
Нужно ли небо нам? Наверное, нет. Ибо небо не наделило нас надеждой, нет. Наоборот, надменно насмехается и называет нас низшими.
Оно наполняется, небось, намеревается навлечь на нас неумолимое наказание, называемое дождем.
Нападение... Ненавижу небо.
Напротив - навес. Напрасно - капли ниспадают насквозь. Нахожу нож. Напасть? Но небо настолько недостижимо!!! Наземь ненужный предмет.
Намокла, но ничто невечно.
Необходимо найти ночлег. Непогода непреклонна.
Неоновые надписи навязчиво неистовствуют на небоскребах. Они нелепы и не несут ничего нужного.
Натерла ноги, ноют теперь. Не останавливаюсь.
Незабудка. Невинная, нежная. Наступила на нее. Небрежность? Или намеренно, неслучайно? Неискренна даже с собой, наверно. Невероятная несправедливость - но ничего нельзя исправить, начать наново.
Ночи недостает новизны... Неоригинальность надоела...
Недосказанность, нераскрытые намеки... Не ново, пустое. Иду неспешно, наблюдаю начало рассвета. Нет настроения. Непонятные поиски... Не нахожу надежду!.. Неужели ее нет?
К началу
Одушевленные облака
Ослик Олег обожает обедать октябрьскими опёнками и одновременно озирать осенние облака. Однажды, осматривая оранжевые облака, он отдыхал отшельником около озера. Около оврага отчаянно обвисал от обилия орехов орешник. Огненная, обжигающая око осина, облепиха и облака отражались в озере. От оврагов озеро отделяла обильная осока. Ослик остолбенел от очаровательного окружения. Он отодвинулся от окраины оврага и оглянулся на облака. Облака обволакивали озеро. Они были оживлённые и одушевленные…
«О-го-го», - откликнулся он, оглядывая облако. Оно отображало огромный остров. На острове обитал обаятельный орангутанг. Около орангутанга остановился осторожный олень. Он осмотрел орангутанга и оцепенел от опасения. Обстановку ослабили обезьяны. Они отвлекли орангутанга от опасающегося оленя, обходя их. Обезьяны оберегали оленя от орангутанга. Опасный орангутанг оттолкнул обезьян, но, осмотрев оленя, оставил его и отошёл. Олень облегчённо охнул. Обезьяны обрадовались, обошли ослика Олега и окунулись в облако. Олень отправился за ними. Орангутанг осматривал оленя и обезьян с обидой…Одушевленные облака отошли от озера…
Ослик опять очутился около озера. Обман окончился. Ослик остолбенело, осмотрел озеро… Ослик Олег обожал осень, а особенно октябрьские опёнки и облака.
К началу
По пустынному переулку пробежал пегий пес. Павел постоял, подумал, повернул правее. Прошелся, постоял, повернул.. После пары поворотов Павел понял: повсюду - пустота.
- Последствия пакта Парламента.. - подумал Павел, почесывая подбородок. - Пиши пропало! Полное переселение!
Павел повернул по проспекту Пяти Поросят, прославленного пабами. Продовольствие Павел потерял по пути, поэтому питание представлялось преважнейшей потребностью. Паб "Петушок" пустовал. Павел поискал продовольствие по подвалам. Пусто..
Павел поднял под полкой пыльный пирожок... Последний пирожок паба, похоже...
"Печально! - подумал Павел.. - Придется поисхудать.. Поем попозже.."
Павел покинул паб. Посреди проспекта Пяти Поросят присел пегий пес. Притомился.. Павел приостановился. Пес печально поглядывал, почуяв пирожок.. Павел подумал, поделил пирожок пополам.
Пес поднялся, подошел, понюхал пирожок, проглотил подачку. Павел прикончил последнюю половинку пирожка, погладил пса. Пес прижался поплотнее, пытаясь побыть поближе..
Павел повздыхал, поднял почти пустой портфель.
- Прощай, пегий пес! Пора! Прости! Постарайся пожить! По-своему, по-псовому..
Павел пошагал по пустым переулкам. Пес повыл, поскулил, последовать побоялся. Последний пегий пес пустынных переулков.
К началу
Португалец пошёл на почту платить за проживание. Погода была потрясающая. По пути португалец потерял перчатку, подаренную португальцу папой. Португалец пошёл по пути дальше, предполагая, что перчатка покоится в правом кармане пальто.
Перчатка, посмотрев на португальца, попрыгала по правой стороне пути, понадеявшись догнать португальца. Правда, перчатка прыгала постыло, часто португалец перчатку терял. Подумала перчатка и перестала прыгать. Плюхнулась на песок, посмотрела на притихший лес и произнесла: «Португалец пусть платит за проживание, а я пока поразвлекаюсь!»
Прикинула перчатка, когда португалец пройдёт по пути обратно, пораскинула перчаточные мысли и позвала птиц. Прилетели пичуги: притопал пингвин, прискакал павлин, подлетел попугай, повторяющий поговорки и пословицы, пеликан с полным песка клювом приковылял к перчатке. Посмотрела перчатка на пришедших птиц и запричитала: поесть бы. Птицы переглянулись и принесли перчатке папоротник. Перчатка покачала «пальцами» и показала на пингвина. Пингвин принёс рыбу, а перчатка опять покачала пальцами и показала на пеликана. Принёс пеликан протекшую рыбу, но и протухшую пищу перчатка кушать не стала. Перчатка уже почти качнула пальцем, как подхватил с песчаного пути её португалец и положил в правый карман пальто.
К началу
Простая пеликанская правда о простоватом Петрухе и прелестной принцессе Пенелопе
Простой пеликан Петруха поспешно прыгал по песку, подумывая про себя:
"Перекрашусь в полосатый, понравлюсь пеликанше Пенелопе... Пепельно-песчанный цвет подойдет, пожалуй. Пенелопа такая прекрасная, просто прелесть - принцесса среди простых пеликанш. С простыми перьями понравиться принцессе - пустое. Поразительные перемены повлечет перекрашивание, я уверен!"
Песок печально проседал под Петрухой, перистые облака поражались пеликану, пальмы покачивались, печально провожая пеликана и помахивая Петрухе плоскими листьями. Просто перекрасить перья, но пеликан не перестанет быть пеликаном, пусть и станет пепельно-песчанным, полосатым! Полюбит ли Пенелопа за перья? Или Пенелопе перья важнее прекрасной пеликаньей души?
Петруха продолжал прыгать по песку, помогая себе крыльями и напевая простенькую песенку про принца и прелестную принцессу:
- Принц принцессу полюбил -
Подвиг для нее свершил....
А пеликанша Пенелопа прогуливалась по пруду с напыщенными пафосными пеликанами, не подозревая о подвиге Петрухи. Пепельно-песочный пеликан может понравится и приглянутся принцессе Пенелопе, но простой пеликан Петруха - нет. Пусто у пеликанши под перьями, не полюбит она Петруху. Погуляет из-за перекрашенных перьев, а потом покинет ради других пеликанов. Пусть Петруха переживает - у Пенелопы под перьями ничего не поболит.
К началу
Поэма на "П"
Пивом пахнет прощание с Питером.
Провожающие на перроне
Покидают поезд презрительно,
Поют песни и пляшут как пони.
Прощай, Питер, последний и первый
Погребенный под прахом победы,
Полюбивший погибших и пленных,
Передавший и плач, и приветы.
Получаю признания в подлости,
Принимаю пребольно под дых,
Прорезающей Питер плоскостью
Площади пяти прямых.
Погибаю прощальной песнею,
Покидаю последний причал.
Покрывалом противной плесени
Питер с папертью повенчал.
Пред прохожими пела пьяною…
Прегрешенья продам за пятак.
Прими, Питер, простую и пряную,
Полюби и прости просто так.
На Проспекте прощаюсь с прошлым,
Посылаю в прошедшее пули,
Питер помню прекрасным, но пошлым,
Продающим пока поцелуи.
Прекрати принимать подаяние
Полудурков и полукровок,
Подари просто перед прощанием
Петропавловской пушки порох.
Потрясенная память плачет,
Призывает побыть подольше,
Призрак прошлого просто прячет…
Хотя поезд погонит в Польшу…
К началу
Помидор, Патиссон и Петрушка.
Пузатый помидор Пантелей перевернулся под полуденным палящим солнцем и подумал: "Прекрасная погода! Полдень не пасмурный, потому поспею превосходно! Пузико получится как положено - преотличным, красным".
По соседству с помидором проживал патиссон Паша. Паша простыл в пасмурные дни с проливными дождями и потому почихивал, но поприветствовал Пантелея:
- Привет, Пантелей! Аппппчхи! Полеживаешь?
- Пытаюсь поспеть поскорее и переехать в другие места проживания, - проговорил Пантелей.
- Переехать! А я не пытаюсь. Потому что привык, понимаешь? - пробормотал Паша.
- Понимаю.. Но не принимаю. Переезды, путешествия - прекрасно! - провозгласил Пантелей и снова перевернулся.
Вдруг послышался плачь петрушки, прорастающей недалеко от патиссона Паши. Она постоянно просила пить, даже позеленела от плача. Помидор был доволен – он поспеет раньше патиссона и петрушки. Петрушка посмотрела на Пантелея и прищурилась. Она то понимала, что помидор еще не поспел, хотя Пантелей продолжал поворачиваться погреть бока.
«Но вот патиссон Паша выглядит уже поспевшим и переедет в дом первым, хотя он и простыл», - подумала петрушка, прекрасно понимая, что ей, полностью позеленевшей, переехать не получится еще долго.
Прошло некоторое время, погода стояла прекрасная, ничего не пыталось прервать пение птиц. Вдруг
послышалась поступь Полины, хозяйки поместья с помидорами и патиссонами. Полина прохаживалась по посадкам легкой походкой. Присмотревшись к патиссону, она сорвала Пашу. Паша протестовал, но Полина была непреклонна. Пройдя немного вперед, посмотрела на плачущую полностью позеленевшую петрушку и проредила ее немножко. Положила веточки петрушки рядом с патиссоном. Погладив патиссон, она пошла мимо помидора в дом.
- Почему Пашу? Почему петрушку? Почему??? Я просто мечтаю о переезде, а переезжают почему-то они!
Но протесты Пантелея тоже прошли впустую. Палящее солнце спряталось за тучи, Пантелей пригорюнился и перестал верить в справедливость.
А Полина просто посчитала, что помидор пока не поспел...
К началу
Про полковника, полицейских, поручика, перевыполнение плана по поимке преступников, пресечению преступлению.
- Потрясающе… - пробормотал полковник Павлов, просматривая позавчерашний план. – Почему план помятый, порванный, политый портвейном? Петров!
- Поручик Петров прибыл!
- Петров, план проигнорирован. Поэтому приказываю повесить приказ по партии:
«Приказываю прекратить пьянство. План перевыполнить!» Подпись: Полковник Петр Петрович Павлов.
- Понял, полковник! – поддержал Павлова поручик. – Приказ поддержит престиж, пресечет прения.
- Подожди! Печать! – полковник поставил печать под приказом, подписался. Поручик пошел прочитать приказ полицейским.
- Почему? – прошипели полицейские.
- Провокация! Прррровокация! – прокричал попугай полицейского Попова.
- Против! Позор Павлову!
- План перевыполним, портвейн пусть продают!
- План, предусматривающий прекращение пьянства принять! – попытался прекратить полемику поручик Петров. – Полковник приказал! Потреблять простоквашу, пельмени, помидоры, папайю…
- Петров, продался? – поднялся полицейский Попов. – Пытаешься полковнику подыграть? Повышение полковник пообещал?
- Парни, прекратите! – попробовал приструнить полицейских Петров. – Полковник приказал подчиненным прочитать приказ. План перевыполним – приказ порвут!
Проникшись, полицейские пошли прямо по плану, прекратили подъем преступлений, получили прочный порядок.
После перевыполнения плана полковник Павлов подписал приказ про премирование полицейских и повышение поручика Петрова.
К началу
Полтергейст Пивз
Под побеленным потолком просторного павильона парили призраки, приветствуя приятелей пожатием бесплотных пальцев. Председатель, призрак походивший на полинявшего питбуля, постучал по перилам - в помещении повисло молчание.
- Почтенные призраки, - поклонившись, проговорил председатель. - Причиной нашего прибытия послужило поведение полтергейста Пивза, повторно пытавшегося подшутить над преподавателями. Подлый Пивз подвесил под потолком пиалу, полную пищевых отходов. Пиала попала по проходившему под ней профессору Преобразования, по причине этого потерявшего память.
- Подлец! - прогундосил полный призрак в поношенном плаще.
- Профессор? - переспросил призрак, пристроившийся правее.
- Пивз!
- Прогнать предателя!
- Паршивец!
- Позор Пивзу!
- Прошу потише, - прокашлявшись, продолжил председатель. - Нам предстоит придумать подобающее проступку...
- Проступку?! - проревел призрак в плаще. - Проступку, приведшему к потере памяти профессора! Припомните, почтенные, всех пострадавших, претерпевших побои, подножки, просто пакости Пивза. Прошла пора проступков, за которые полтергейст получал простые подзатыльники.
- Вы предлагаете прогнать Пивза?
- И подальше..
- По-моему, еще не поздно попытаться перевоспитать Пивза.
Призрак в плаще, протестуя, прокричал:
- Промедление преступно, почтеннейшие! Пивза пытаются перевоспитать вот уже пятьдесят поколений! Последствия промедления плачевны: профессор потерял память.
- Он прав! - прокричал призрак в пенсне.
- Поймите, почтенные, - председатель покосился на противников Пивза. - Прогонять Пивза - последнее дело, полтергейст полезен..
- Полезен?!
- Полезен, - подтвердил председатель. - Поэтому повелеваю передать Пивзу приговор: провести полдня в подсобке, перечитывая "Поттера", при этом пропуская прилагательные и причастия. Пусть помучается.
- Вы пожалеете, председатель, - прошипел призрак в плаще.
- Посмотрим.
Председатель поклонился присутствующим и прошел сквозь плотную портьеру. Призраки поспешили последовать его примеру. Павильон опустел.
К началу
Попытка - почти пытка.
Полночь. Палатка покачивается под порывами пронизывающего, прерывистого ветра. Почти полная, пустая, пряно-прозрачная тишина.
При приглушенном свете плафона пакую вещи в портфель. Подсознание придирчиво приговаривает: «По панамке получишь. Подумай, пожалуйста, пока…» Перебивая подсознание, прошу: «Прекрати! Перестань! Пропущу что-нибудь».
Плащ, подушка, простыня, пододеяльник, плед, пила, перья, пергамент, плошки, продукты питания: помидоры, пирожки, повидло, петрушка, перловка, простокваша, персики, патиссоны…
«Пожалеешь после! - предсказывает печально подсознание. – Позорно покинуть палаточный лагерь? Подумай!»
Пустые просьбы подсознания подавлены – планировался побег в поселение слов иностранного происхождения, приглянувшееся в период прохождения практики. Почему? Просто – почему-то притягивает приветливый приют потрясающих примеров паранормальных парадоксов.
«Палочка!» - припомнилось поздновато. «Прелестно! – подхихикивает подсознание. - Правильно! Палочку потеряла! Прекрасно! Потрясающе!» «Перестань!» - прерываю поток подсознания, подняла палочку с пола.
Последние приготовления. Перевязываю пузатый портфель плетеным полосатым пояском, поднимаю.
«Пиявка-путешественница!» - передразнивает подсознание пискляво.
«Пустомеля! – поражаюсь предательству подлеца-подсознания. – П…п…просто поросенок! Паразит!»
«Полегче! – пытается пробормотать подсознание примирительно. – Пойдем, пока не передумала».
Препираясь с подсознанием, пробираюсь к выходу. Приоткрываю клапан палатки, прощаюсь с прошлым.
Почти пробегаю по проторенному проселку. Продираюсь по лесу. Прохладно. Пролетает пустельга.
Прислушиваюсь: поется поблизости песенка - приятно, переливчато. Приглядываюсь – префект подходит.
«Привет!» - проговариваю, понимая – пропала.
«Привет! Путь куда прокладываешь? Поход? Пойдем лучше домашки писать по Парапсихологии, Преобразованию, прочему…»
Первая попытка побега позорно провалилась. Попробую потом повторить.
К началу
Предзимний пейзаж
Проторённый путь петляет, постоянно поворачивает, пересекая подобные пустынные пыльные полосы. После проливного "Плача природы" по поросшим подорожником, полынью, пыреем, пижмой придорожным пустырям понеслись пенящиеся, пузырящиеся потоки.
После плотного пылящего потока повозок перед приуставшим путником предстаёт потрясающая панорама прездимней природы.
Прохладный, пасмурный пятничный полдень. Поляны покрыты пушистым пледом поникших прелых, пахучих папоротников, прежде празднично-пышных. Покинутые поля пустынно-печальны.
Перелётные птицы поправляют перья перед продолжительным путешествием по просторам поднебесья. "Предводитель" перед полётом проверяет "построение" пернатых путешественников; потом первый поднимается, призывая прочих птиц последовать поданному примеру. Поддерживаемые попутным потоком пернатые парят, понимая: предстоит продолжительный путь, полный приключений и препятствий.
Поднятая птицами пыль, постепенно понижаясь, принимает прежнее положение, покрывает прогалину. После проводов путешественников покрытая перьями поляна пуста, печальна.
Пауки перестали плести паутину, попрятались, позарывались под покров почвы. Поверхность потом промёрзнет, поэтому - поглубже. Под прикрытием полусгнившей поваленной полувековой пихты прячет припасы пушистая посеревшая белка.
Повсюду признаки перемены погоды. Полууснувшая предзимняя природа предчувствует приближение поры полного покоя под пушистым покровом...
Придержит путник повод, полюбуется прекрасным пейзажем, повздыхает, помня прошлое. Потом продолжит путь, поедет, повезёт память о пустынном поле, полном предзимней печали...
К началу
Рывок!
Ровняйсь! Рейвы! – решительно рыкнула Руфина. – Рррработать! РЗБ!!!!
Речь Руфины резко реанимировала Рейвенкло.
Рейвы радостно ринулись работать, решив радикально разобраться. Рита развлекалась решением РМ. Ривер решилась развернуть расписание.. Рина раскручивала расы… Русинка расписывала рассказ. Рена развивала регенерацию руты.
Рассылки радостно разлетались, работа радовала результатами.
Рейвенкло рассуждал, размышлял, развивал..
- РЗБ! – рычали рейвы, раздумывая РМ или Расы?
Руфина растроганно резюмировала: Рейвы рванули!
Радость рывка, романтика Рейвенкло..
Робость, раздражение, растерянность резко растворяются!!
Решительность радует раритетных рейвов, рычащих, расталкивающих раздолбаев….
Развлечение Рейвенкло расписано.
Результаты разузнаем.
К началу
Солнце Салема сядет послушно,
С собой созывая солёный сок
Слезы, сотворённой сеткою душной -
Селянами, ведьме давшими срок!
Сон спровадив словами лихими,
Себя наградив спокойным смешком,
Той ведьмы сын губами сухими
Станет сипеть, сжимая слёз ком!
Слепо подхватит из сердца саблю,
С тенью струясь, высекая свой страх,
Срежет с них спесь, созерцая каплю
Крови солёной в своих словах…
*
Так смерть сынишку с тенью связала,
Так стал сынишка служить злу и мстить.
Не слышал сынишка, мать ему слала
С ветром свистящим слово «Прости…»
К началу
Сказочный синий снег сыпался с самого сентября. Скользкие сугробы со стороны смотрелись сногшибательно, сделав сквер самородком спальных станиц. Северное сияние сменило серость. Снег собирался на соснах. Сосны смирились, склонив свои стволы и согнув сучья. Снизу спортсмены слушали спор стоматологов, сообщающих сокрушительную статистику. Специалисты, само собой, сталкивались со стандартными ситуациями, но сегодня совсем странный случился спор, скандальный, сенсационный... Словарь слушающим спортсменам сослужил бы службу...
Сонные соседи собирали сверкающие снежинки. Снеговики сбивались стаями с соседскими сыновьями – студентами, сдающими сессию. Спортсмены стремительно скидывали свои свитера в спортивные сумки. Симпатичные солисты синхронно сыграли на саксофоне и скрипке. Столько сожаления слышалось со стороны стариков - силы сократились. Собранные справки сообщали о снижении сахара. Сытые соседи самозабвенно сравнивали своих соперничающих собак. Скромняги скучали в стороне.
Съесть слоеный салат с салом стало самоцелью. Сарделька со спаржей скрасит собачье существование.
Собравшиеся стали свидетелями смены столетий. Салют сиял, словно солнце, сердце стучало сильнее.
Славные соратники следили за салютом, скрывая суеверный страх. Сиюминутная слабость сменилась счастливым смехом. Сегодняшние события снова сблизили семьи.
К началу
Сверчок
На солнышке сидел сверчок,
Смотрел в свой старый сундучок,
Свои сокровища считал,
И сам в свистулечку свистал.
Сбился б со счета к сентябрю,
Но скучно стало самому
Свои сокровища считать.
Сверчок собрался сладко спать.
К началу
Солнышко! Самое замечательное светило! Слеповатое, словно сквозь стекло светит! Слегка стеснительное, совсем не слабое. Слепящее! Светит…
Снег скоро сойдёт, и сквозь землю солнышко соберёт слабенькие росточки, и станут они свободными от снега и от стужи, сметёт снежный сор. Солнце, давно не видевшее снега, свободно, словно степной сокол.
С появлением слепящего светила на небосводе сойдёт с мира сон. Скажет сказку сирень, в сказочные сады слетятся соколы и синеглазые синички.
Сохранившейся снег словно стесняется своей слепящей белизны, сконфуженно сереет. Сбрасывает сон природа, свобода становится совершенно невероятной, какой-то сказочной. Сонливость сошла.
Самый настоящий сказочный сон – весна! Солнечные облака, словно сливки, словно сметана, похожи на снежные сугробы!
Собирает солнце свои силы, чтобы сказать своё слово в этом мире. И сразу испаряются мысли о Смерти, и не слышно слов о Старухе - Смерти.
Скачут солнечные существа – лучики, они словно свечки!
Соловей словно соревнуется со своей тенью.
Сказка! Самая сказочная сказка из всех сказок! Сумерки средь дня! Но не видно при свете созвездий. Смех со всех сторон слышен – это смех свободы от снежных оков. Снежные статуи, слепленные в пору стужи, солнышком припекаемые, расползаются, сползает с них снег, сливается вода с ручейками.
Сон? Нет, не сон!
К началу
Сказание о Слайзерине
Семнадцатилетний Салазар Слайзерин создал свою сказку.
Сначала Салазар смотрел на собратьев... они спешили всё сделать в срок.
Салазар смеялся – «Сумасшедшие! Сейчас сентябрь!»
Старый сокол смеялся с ним.
Свеча старалась светить ярче...
Стало светло.
Странно сиял снег...
«Свершилось!» - сказали соратники.
«Сентябрь! - смутился Салазар. - Стыдно...»
Суета...
Стимул – стать самым-самым! Стать создателем.
А снег сыпался...Стихия старалась.
«Сделал?» - спросили собратья.
«Сделал», - солгал Салазар.
Стены и свод содрогнулись... Собратья смолчали.
Секрет согревал сердце.
Салазар создал сокровище... Сверкали синим светом сапфиры, сливалось со стенами сокровищницы серебро...
В сумерках промелькнул силуэт...
Сам Сириус!!!
«Стыдись», - сурово сказал он.
Салазар судорожно сжимал сталь.
«Сговор», - спокойно сказал Сириус.
«Струсил?» - смеялся Салазар.
Сириус сказал: «Серпенсортиа».
«Создал! Скажи слово!»...
И Салазар сказал.
Сириус смеялся...
«Срок – среда. Ступай!»
И Салазал стал создателем...
Склянка случайно сильно стукнулась о стену...
Стена стала светло-зелёной.
«Совершенство».
Сокровищница стала исчезать... но сберёг Салазар самую малость...
Салют... Сумерки...
Сияют флаги: светло-красный, светло-желтый, синий и салатовый...
Сторож-старик смекнул: Салазар создал сказку!!!
Скорпионы, саламандры и сказочные существа сторожили салатовый флаг.
Синеглазая кобра свернулась на нём...
«Слайзерин» - «Совершенный!»
К началу
Странник
Спелое солнце садится - скатывается, сорванное. Старым серебром сгущается седой сумрак, согретый слегка солоноватым, слоистым светом Селены: сцеженные скрытые слезы спутника смешиваются со светом, сливающимся с сиянием светлячков.
Слышишь сонный стрекот сверчков?
Слышишь? Соловей смеется; сливовый сад, сипло сопя, стойко спорит с сухим, серьезным сквозняком. Сосны скрытно совещаются, спугивая скромных, стеснительных синиц, слетающих стайками.
Слышишь? Скрипят сурово ставни створками. Струящийся светло-сиреневый сатин скрывает стекла.
Слышишь – ступает солнечно сияющая сказка? Собираешься слушать?
Слово сказки - сорок снежинок, стаявших, согретых смехом, семнадцать светящихся свечей, связанных сумрачным сомнением, семь серебряных струн…
Семьсот семьдесят семь суток странствовал Странник, стремясь сыскать самое скрытое сокровище. Сменялись сезоны, слетал снег, сыпались сухоцвет, сирень…
Сфинкс - Страж сокровища - скучал, согревая собой скалу. Странник стал семнадцатым ступившим сей странной стезей.
- Стой, странник! – скрипел Сфинкс сурово. – Со светом ступаешь?
- Со спокойной совестью, - смирно сказал Странник.
- С совестью? – скептически сощурился Сфинкс. – Сколько стоит секунда счастья? Сможешь сказать? – Страж смолк.
Странник сел.
- Сколько стоит счастье? Сотни слившихся, словно сумрак, суток. Силу стаявшего снега. Сухой смог, стелящийся скатертью. Северное сияние, сохраненное спутанным сомнениями сознанием. Столько стоит секунда счастья.
Сфинск сошел со скалы.
- Ступай, Странник. Сокровище скрыто скалой.
Странник смотрел, силясь сыскать сокровище. Скала стояла сурово, стойко.
Серебром сверкнула слеза, скатилась. Странник созерцал солнце, собирая сияющий свет слезами. Столько странствий – столько страданий.
Секунда счастья – Странник сознавал сохранение, сбережение своей слезой света садящегося солнца.
Спелое солнце садится…
Спи спокойно. Сладких, светлых снов.
К началу
|
