danon
Хаффлпафф, 4 курс
Доклад к уроку Магия языка
Язык и восприятие мира
Уважаемая преподаватель Чжоули Линк
От DANON (danon@ru.ru)
Ученика Хаффлпафа; 4 курс
Доклад по лекции: «Язык и восприятие мира»
Я знаю, что плагиат не приветствуется. И я с удовольствием дал бы ссылку на автора, но к сожалению имя его мне неизвестно. В одной из папок своей матушки я нашел листочки, отпечатанные на пишущей машинке, по-моему, то что я обнаружил, достаточно полно отражает тематику урока: «Язык и восприятие мира». Предлагаю вниманию сей документ…
В настоящее время исторические романы пишутся в трех основных манерах: почвенной, эстетически-стилистической и халтурной.
Возьмем в качестве сюжета, исторический факт, послуживший художнику Репину для его знаменитой картины «Царь Иван Васильевич Грозный убивает своего сына – царевича Ивана»
Итак отрывки романа, написанного писателем-почвенником. Характерная особенность данного произведения, то что оно вряд ли сможет быть переведено на какой-то иной язык: до того все описываемое местно, туземно, провинциально, диалектно.
Царь перстами пошарил в ендове: не отыщется ли еще кус рыбины? Но пусто было: единый рассол взбаламучивал сосуд сей. Иоанн Васильевич отрыгнул зело громко. Сотворил крестное знамение поперек рта. Вдругорядь отрыгнул и постучал жезлом:
- Почто Ивашко-сын не жалует ко мне? Кликнуть его!
В сенях дробно застучали каблуки кованные трех рынд. Пахнуло негоже: стало, кинувшись творить царский приказ, дверь открыли в собственный государев нужник, мимо коего ни пройти, ни выйти из хором…
Не успел царь порядить осьмое рыгание, - царевич тут как тут. Склонился в земном поклоне.
- Здоров буде, сыне. По какой пригоде не видно тебя?
- Батюшка-царь! Ханского посла угащивал, из Крымской орды прибывого. По твоему царскому велению. Только чудно зело…
- Что ж тебе на смех сдалось?
- У нехристя-то, царь-государь, башка стрижена.
- Ан брита, царевич, - покачнул головой Иоанн Васильевич.
- Стрижена, батюшка.
- Не удумывай! Отродясь у татар башки бриты. Еще Казань брал, заприметил я.
- Ан стрижено!
- Брито!
- Стрижено!
- Брито!
- Стрижено, батюшка, стрижено!
Темная пучина гнева потопила разум царя, застила очи. Кровушка буйно прихлынула к челу, и к вискам, и к потылице. Не учуял царь, как подъял жезлие, как кинул в свою плоть.
- Потчуйся, сукин сын!…Брито!..
- Стри..- почал было царевич, да пал, аки колос созрелый под серпом селянина.
А теперь этот же сюжет, рассказанный автором-эстетом. Эстет всех исторических персонажей как бы списывает с собственной прохладной персоны.
Встал рано: не спалось. Всю ночь в висках билась жилка. Губы шептали непонятное: «Стрижено-брито, стрижено-брито». Ходил по хоромам. У притолок низких дверей забывал нагибаться: шишку набил. Зван был лекарь-немец, клал примочку.
Рынды и стольники вскакивали при приближении. Забавляло это, но чего-то хотелось иного, терпкого…
Зашел в Грановитую палату. Посидел на троне. Примерился как заврта будет принимать аглицкого посла. Улыбнулся: вспомнилось, как бурчало в животе у кесарского легата на той неделе, когда легат сей с глубоким поклоном вручал свиток вверительной грамоты..
С трона слез. Вздохнул. Велел позвать сына – царевича Ивана.
Где-то за соборами – слышно было – заржала лошадь. Топали рынды, исполняя приказ, -вызывали царевича, гукали…
Выглянул в слюдяное оконце: перед дворцом подьячий не торопясь тыкал кулаком в рожу мужикам. Царь тут же примерил на киоте: удобно ли так бить, не лучше ли – наотмашь?…
Сын вошел встревоженный, как всегда. Как у покойной царицы-матери его, дергалось лицо – тик. А может – так. Со страху.
- Где пропадаешь? – само спросилось
Царевич махнул длинным рукавом кафтана:
- С татарином договор учиняли…
- С бритым?
- Он, батюшка, стриженый.
Улыбнулся сыновьей наивности.
- Бритый татарин…
- Стриженый…
Отвернулся от скуки
- Брито!
- Стрижено!
- Брито!
Вяло кинул жезл. Оглянулся нехотя: царевич на полу. Алое пятно. Почему? Пятно растет…
Вот она – та, ночная жилка: «стрижено – брито»…
Автора-халтурщика отличает редкое знание материала и красота литературного изложения.
Царь Иван Васильевич выпил полный кафтан пенистого каравая, который ему привез один посол, который хотел получит товар, который царь продавал всегда во сам во дворце, который стоял в Кремле, который уже тогда помещался там, на месте, на котором он стоит теперь.
- Эй, человек! – крикнул царь.
- Чего изволите, ваше благородие? – еще из хоромы спросила уборщица.
- Меня кто-нибудь спрашивал?
- Суворов дожидается, генерал. Потом Мамай заходил – хан, что ли…
- Скажи: пускай завтра приходят. Скажи: царь на совещании в боярской думе.
Пока уборщица топала, спотыкаясь о пищали, которые громко пищали от этих спотыканий, царь взялся за трубку старинного резного телефона с двуглавым орлом. Он сказал:
- Боярышня, дай-ка мне царевича Ивана. Ага! Ваня, ты? Дуй ко мне! Живо!
Царевич, одетый в роскошный чепрак и такую же секиру, пришел сейчас же.
- Привет, папочка. Я сейчас с индийским гостем сидел. Занятный такой индеец. Весь в перьях. Он мне подарил свои мокасины и четыре скальпа.
- А с татарским послом виделся?
- Это со стриженым? Будте уверены.
- Он бритый.
- Стриженый.
- Бритый!…
Царь Иван ударил жезлом царевича, который, падая, задел такой ящик, в котором ставят сразу несколько икон, которые изображают святых, которых церковь считает праведниками.
Тут прибежали царские стольники, спальники, рукомойники, подстаканники и набалдашники…
Оценка: 8
Комментарий преподавателя: